Рак ободочной кишки и болезнь Альцгеймера — вопрос №524753

Елена, добрый вечер. Благодарю Вас за внимание к нашей ситуации. Проблема заключается отнюдь не в уходе. Для всех без исключения родственников пациентов с деменцией по альцгеймеровскому типу переход больного (неизбежный и без операций, но в значительно более поздние сроки) в лежачую неконтактную стадию означает многократное облегчение ухода за ним и, по сути, возвращение жизни семьи в нормальное русло. Подопечный более не спорит, не отказывается от предлагаемой еды, не требует запрещенную, не сопротивляется гигиеническим процедурам, не ведет бесконечных изнурительных разговоров, не может навредить себе, упасть и т.д, появляется возможность прибегнуть к помощи профессиональных сиделок. Именно этим обстоятельством и вызван жесткий, и даже жестокий, разговор с наблюдающим маму психиатром, когда я пришла к ней не за корректировкой лечения или новыми назначениями, а за заключением о текущем неадекватном состоянии пациента и констатацией факта ее неспособности оценить тяжесть своего состояния и принять решение о плановой операции для спасения собственной жизни в данный конкретный момент времени (такое заключение необходимо для врачебного консилиума, поскольку лишить маму дееспособности через суд за оставшееся время нереально - онкологи дали нам срок для принятия решения о плановой операции до 1-го августа, далее опухоль будет признана неоперабельной). С точки зрения психиатра я просто не желаю более терпеть текущее "неудобное" психическое состояние мамы те два-три, а может и более, месяца, которые остались у нее до возникновения ситуации с полной кишечной непроходимостью и экстренной операцией, а потому намерена воспользоваться прямым предписанием онкологов о срочном, но плановом, оперативном вмешательстве, что для мамы будет означать ускоренный переход к дальнейшему существованию в состоянии перманентных мучений и боли, причины которых она не сможет осознавать, не будет иметь возможность даже передвинуться, чтобы принять более удобную позу, не сможет ни словом, ни жестом заявить о своем состоянии. Иными словами, я намерена отнять у нее эти последние, пусть и недолгие, дни относительно нормальной человеческой жизни, не имея на то ни морального, ни даже юридического права. Тем не менее, до разговора с врачом-психиатром у меня были совершенно иные представления о маминых послеоперационных перспективах.. Поэтому теперь я и задала здесь и на других сайтах вопрос об альтеративных безоперационных тактиках лечения в надежде, что возможно существуют действенные методы, еще не вошедшие в официальные протоколы и потому не предложенные маме на онкологическом консилиуме, который состоял преимущественно из онкологов-хирургов. Полученные мной ответы не оставляют сомнения в том, что такой альтернативы нет.. На данный момент неясным для меня остается один вопрос, ответ на который я не смогла получить у онколога. Буду признательна, если вы сможете дать мне разъяснение, как хирург. При обсуждении возможного характера плановой операции онкологи особенно подчеркивали, что будут стремиться сделать все возможное, чтобы избежать выведения колостомы и постараются сшить кишечник. Но ведь у лежачего больного функция кишечника не сможет восстановиться? Мама после операции уже никогда не сможет двигаться, так как двигательная функция у нее будет утрачена не по причине послеоперационного состояния, а в силу необратимой гибели нейронов мозга, отвечающих за эту функцию.. Может быть как раз колостома будет меньшим мучением для нее в ее будущем послеоперационном существовании? Я ни минуты не сомневаюсь в компетентности и профессионализме наших местных онкологов, но они крайне немногословны.